Герман Шендеров – Из бездны – 2024

Мне казалось, что я галлюцинирую, но пришло понимание: я вижу новую реальность. Новую – для моего зашоренного восприятия, но, в сущности, старую, ветхую, древнюю. Павлуша не просто терзал меня – он изменял саму структуру моего сознания: шаткое и зыбкое человеческое превращение в какое-то… черт его знает какое. Чтобы добыть из омута моего беспамятства затерянные сведения, следовало все мое существо. Как бы вывернуть меня наизнанку, сокровенные глубины моего «я» сделать поверхностью, обнажив самое нутряное, интимное. Поэтому я и вижу теперь то, что человеку видеть не положено.

Имя Германа Шендерова известно хоррор-сообществу, читателям серии «Самая страшная книга» и просто людям, которые любят почитать комментарии в соцсетях. На последнем поприще Герман выделяется как никто другой: даже мы, не особо следящие за разгорающимися «скандалами, интригами, расследованиями» и старающиеся не углубляться в межличностные отношения авторов с читателями, не раз видели истории, как Герман нелицеприятно прошелся по кому-либо, грубо ответил, не смог разделить шкуру убитого козленка и подобное. Плюс, его сообщество в соцсети одно из самых объемных, которые мы видели у знакомых писателей: просто так такое не образуется, поэтому силы, затраченные на его развитие, в какой-то момент должны были принести плоды. И вот мы держим в руках то, что получилось – первый авторский сборник Германа «Из бездны».

Как в тот раз, когда мы с помощью воображения переносили себя в спину соседа, как теперь старались перенести себя и всю свою волю в мертвое тело, которое со всех сторон стало словно бы близкой спиной. У меня мелькнула внезапная мысль, что смерть – это искусство повернуться спиной одновременно ко всем сторонам света.

Мы хорошо помнили рассказ про «темный уровень интернета», поэтому ожидали, что если не все, то немалая часть рассказов будет происходить плюс-минус в нынешнее время. Довольно сильно было наше удивление, когда тексты оказались не привязаны как к одной стране, так и к эпохе. Разнообразие сюжетов, локаций и персонажей захватывает читателя уже на третьем рассказе. Читается книга очень легко и быстро: слог и речь данной книги не слишком витиеватая, а наличие малого количества саспенсной мистики позволяет не ломать голову над «что же подразумевал автор в этом обороте». Герман швыряет темный кусок ужаса из своей бездны прямо читателю в лицо: с этим придется смириться, так как, в какой-то момент это может даже понравиться.

Самосатский и шестеро учеников – все лежали в лужах крови, у каждого было разорвано горло. С какой-то ревнивой жалостью я узнал в переломленном надвое трупе Надю. Смерть почти не исказила ее черт – скорее, даже сделала их более выразительными, более женственными и взрослыми. Словно при жизни Надя была еще ребенком, но вот наконец созрела и выросла – в труп.

Запомнившихся рассказов в книге оказалась как минимум треть – это крайне серьезный для нас показатель. После большого количества прочитанных рассказов (что сборники, что антологии, что найденные на просторах интернета, такие из-за которых мы противимся переходить на электронную литературу), истории, названия которых мы не помним, но можем их пересказать и точно назвать автора (с шансом попадания 85%) – это точно критерий изумительности. В этих рассказах больше всего привлекает история: особых различий в манере повествования на протяжении всей книги мы не заметили, но вот концепция историй, их мир с ситуациями – как раз то, чего ждешь от хоррор-сборника, продолжающего нести гордое имя во имя Бездны.

Нечто выпрямилось, цокнуло каблучками. Костюм с кружевным чепчиком и почерневшим от крови фартуком выдавал в создании горничную. Когда-то эта робогорничная стоила как целый поезд Москва – Питер, с вагонами и пассажирами, но в нынешнем состоянии ее купил бы, пожалуй, разве что аттракцион ужасов. Губы будто пропущены через мясорубку; один глаз лишился склеры и поблескивает голым фотоэлементом, местами содрана кожа, наружу торчат провода и трубки охлаждения. Лицо горничной из белого киберскина жило отдельной жизнью – дергалось, как у приговоренного на электрическом стуле.

В каждом сборнике есть свои любимчики. В бездне мы выделим рассказ про ограбление дома, историю путешествия по Америке, балладу о лихих 90-х (признавайтесь, у кого из авторов еще не было рассказа, в котором фигурируют «братки»?), проблемную квартиру и, конечно, любвеобильного плодородного духа – это наши фавориты. Если рассматривать отдельно взятые концепции, читатель скажет «такое я уже видел». Если же взять отдельных персонажей, чьи личности меняются, а не копируются от рассказа к рассказу и поместить их в уже привычный, протоптанный гнилью антураж, откликающийся в сердцах отечественных читателей, мы получим запоминающуюся историю, которой не лень будет поделиться; хочется сказать «поделиться за костром», но мы стараемся в каждом абзаце упоминать бездну, поэтому «поделиться в бездне».

Служила при дворе у нас такая Акулина – как есть ну ангел, лицом бела да чернобровна, с толстенною косой. Она на выданье была, у ней и жених имелся – Антипка, кузнецовый сын. Барина ждали – просить благословенья. Но судьба иначе вывернула. Барчук ее в опочивальне своей караулил – велел воды принести, умываясь, мол, хочет. А как она вошла… Того я знать уже не смею, но вышла Акулина ни жива и не мертва, а токмо рубаха разодрана, да сама в крови вся и в синяках. До хаты так и не вернулась, решилась горемычная на самогубство – в сарае за конюшней накинула петлю на балку. Веревку, значит, лошади на шею, а петлю – себе. Стегнула хворостиною, да лошадь как рванет – такой тяжеловоз был, хоть при сохи запрягай, - да головушку ее от шейки лебединой и сорвало напрочь.

Не сказать, что рассказов в сборнике мало – количество конечно не сравнится со сборником Александра Подольского, там было много коротких рассказов, – но стоит читателю «втянуться» в бездну, как быстрое перелистывание страниц и скорое окончание всех историй может привести к горькому ощущению нехватки Бездны в душе. Странным образом персонажам сопереживаешь (для нас это редкость, присущая больше романам), беспокоишься о них или испытываешь некое удовлетворение, когда их настигает заслуженная (или нет) кара автора. Если учесть, что некоторым рассказам удалось вызвать легкий холодок, пробегающий по позвоночнику, впечатление сборник Германа оставил о себе очень даже приятные.

Полюбилась ему одна девка – лицом бела, щеками румяна, коса до пояса. Стал он, значит, с ней гулеванить, обженился, а там уж и отпердолил ее, как водится. Забеременела девка. И все на нее роптать, значит, стали, мол, ты нас всех тут погубишь, а та уперлась – рожу, и всё. И родила. В ту же ночь прошелся Хозяин по деревне и все дома навестил. Никого в живых не осталось – токмо потомство свое с собою в лес забрал, и никто их с тех пор не видал. Тут и сказочке конец.

Издание не отличается от уже стоящих на полке книг серии: листы коричневатые, плотные, печать контрастная, обложка отличная. Вес книги позволяет таскать ее с собой, а вот габариты (она реально толстая) могут затруднить аккуратное запихивание в рюкзак. Первый раз мы столкнулись с интересным браком: одна из строчек зачеркнута. Как в соцсетях, когда сказать глупость надо, но вроде культура не позволяет, поэтому напишем, но зачеркнем. Хоть книги в нынешнее время продолжают необоснованно дорожать, серия ССК пока держится на приемлемом уровне, который в разумных пределах нашего кошелька все равно завышен, но пока еще подъемный.

- Ага, щас! Ты за свои восемь классов образования про закон сохранения энергии не слышал? – Дыба аж рот открыл – не ожидал от старухи таких познаний в физике. – В никуда ничего не девается. Смерть, ты ж пойми, не отсюда она, не из нашего мира! То таинство великое, чудо мистическое! Кабы вся мощь непрожитой жизни здесь оставалась – разрывало б вокруг все к чертовой матери. А с деток – с младенчика мамкой заспанного али ребятенка утонувшего – и вовсе б котлован оставался, в них-то жизни через край. Самый что ни на есть сок! – Бабка шумно сглотнула. – Смерть – она суть-то человеческую на ту сторону переводит. А что той стороны касалось – землица могильная, доска гробовая, тушка человеческая – оно-то дыхание ее хранит, как эту вашу радияцию.

Мы уже не раз видели рассказы Германа в антологиях, отчего некий стандарт, который ожидаешь от сборника, в голове был сформирован. Уровень произведений определенно присутствует, но нас удивило, что в книге есть два рассказа, которые мы уже имели радость наблюдать. С другой стороны – это первый сборник, поэтому в него включили все хорошие работы. В следующей книге мы ожидаем только новые работы: с такой огромной фанбазой, зная, как тяжело она создается, Герман обязан выдавать еженедельно минимум по одному рассказу, чтобы удержать этих людей. Либо народу просто нравится смотреть на его жизнь в другой стране и страдания по поводу техники, быта и магазинов, что тоже весьма занимательно.

Стала его Зинка к кровати привязывать, чтоб еще каких глупостей не натворил. С лампочек Кольке, кстати, ничего не сделалось, ушли как сухую землю – хоть какая-то польза с этой луженой глотки. Спать Зинка укладывалась на уголке в кухне. Оно, конечно, неудобно – изогнешься этак в три погибели, башкой об стол ударишься и попробуй усни. А тут еще холодильник дребезжит и из раковины тряпкой воняет. Но все одно лучше, чем с Колькой спать. Потому что сам Колька не спал. Его уложишь, он и лежит так с открытыми глазами, и смотрит. И смотрит при этом вроде как не на тебя, а на что-то не то за спиной, не то над головой. И до того Зинке делалось жутко от этого взгляда – будто у нее за спиной не стенка с обоями драными, а какой-нибудь гнилой мертвец или чего похуже. Лучше уж так – на уголке под гул бытовой техники.

Определенно интересно наблюдать как серия, с которой мы познакомились пару лет назад, разрастается. Разрастается, не отдавая приоритета кому-то одному, а расширяет количество авторов, с которыми любители бумажных носителей могут познакомиться. Книг в серии становится все больше (уже несколько раз приходилось переставлять их с одной полки на другую), следовательно, людям нравится расширять свои полки новыми отечественными авторами. И это не какой-то интернет агрегатор рассказов, куда любой желающий может запихнуть свое творчество: кому попало отдельную книгу под брендом серии не дадут издать. Это один из многих критериев, почему стоит купить и прочитать «Из бездны». Мы ее советуем.

Семен Николаевич Мазурин пятидесяти четырех лет, слесарь-заводчанин, прозванный прессой Маменькиным Сынком. На допросах Мазурин признался, что встречал мальчишек у калитки и просил помочь усадить больную маму в машину. Едва жертва оказывалась во дворе, Мазурин бил ее по затылку молотком и уносил в подвал. Там делили на две части – верхнюю потрошил, прокручивал через мясорубку и кормил котлетами из человечины страдающую от деменции мать. Говорил, что маме нужно мясо, а зарплату задерживают. А все, что ниже пояса, он упаковывал в целлофан и несколько дней спал с этим, покрывая анус и гениталии поцелуями. Когда Мазурина спросили, почему он не скармливал матери и нижнюю часть, ведь там больше мяса, тот ответил, что это «зашквар».