Tom Piccirilli – The Night Class – 2001

«Кто ты, убийца?» Этот самый важный, самый основной из всех вопросов распустился в тишине причудливым безымянным цветком. Ох, как же распалял он Калеба, как сильно дразнил! Ступая на тропу своих изысканий, парень с самого начала испытывал небольшое разочарование, зная, что никогда не сможет связать накрепко все ниточки этого дела. Как далеко ни зайди, сколько сил ни посвяти – крах всегда возможен. Грааль далек, и в дело все еще может вмешаться смерть. На этот раз его собственная.

Творчество Тома Пиккирилли напоминает фильмы Дэвида Линча – книга (фильм) есть, основная нить истории проглядывается через завесу необъяснимого и непонятного, что надо принять как данность, но чем дальше читаешь (смотришь) тем более туманным становится происходящее: отдельные действия поддаются натянутой логике, но общая цепочка событий ускользает. Лучшей характеристикой может служить фраза «ничего не понятно, но очень интересно». Что прошлая книга из серии «Легенды хоррора», что эта, первая из трех новинок Пиккирилли от издательства «Феникс», вызывает интерес, но понять ее не так просто.

Благодаря сестре у Калеба в жизни появился буквально неиссякаемый (и, более того, непрошеный) источник ужасных историй. Она, конечно, не желала брату зла и уж точно не рассчитывала, что он поймет столь много из того, о чем бормотала в перерывах между рыданиями, но даже в пять лет у Калеба уже проявлялась склонность впитывать, подобно губке, человеческую тьму. В конце концов, однако, он забыл большую часть подробностей из этих рассказов и стал часто ловить себя на мысли, что это – утрата, что он гонится за мимолетными воспоминаниями и все еще отказывается воспринимать ее в негативном ключе.

Параллель двух прочитанных нами романов Пиккирилли просматривается не только со стороны «неясности», но и по характеристикам главного героя. Главный герой «Академии мрака» - Калеб – имеет глубокую детскую травму, полученную от члена семьи не по своей воле; проживает в некой альтернативной реальности нашего мира, будто на ином слое; кажется будто он все делает для себя, но оказывает непосильную помощь окружающим; и, конечно – мистика, происходящая вокруг него и порождающая сюжет романа, будет скрывать туманом прочитанное.

Когда-то их с девушкой связывали любовь, нежность, трепетное и взаимное вожделение. А теперь – лишь похоть да какая-то извращенная преданность. Было бы намного разумнее просто покончить с этими отношениями, но кто вообще способен поступить разумно в моменты, когда это необходимо? Калеб догадывался, что добрая часть нежности Джоди была подавлена его бесперспективностью, принесена в жертву его бесчестию. Он испытал жгучее чувство вины. В их отношениях не осталось ровным счетом ничего из той романтической чепухи, что связывала другие парочки, и это тяготило.

Весь институт окутывает пелена мистики и чего-то потустороннего. Автор плавно погружает читателя в мир, в котором существует что-то «за гранью», но прямо об этом он не рассказывает. Сформулировать характеристику мира читатель сможет ближе к концу романа, но, не стоит доверять своему восприятию – все не то, чем кажется (еще одна отсылка к Линчу). Линия, которая может помочь в определении границы не то, что стерта, а скорее полностью отсутствует. Абстракции происходящего на страницах стоит принимать как данность и, если эта книга является первым читаемым романом Пиккирилли – будет тяжело.

Джоди села рядом с Калебом на кровать. Ее рука скользнула по его ноге, прочертила линию вдоль внутренней стороны бедра. На втором курсе Калебу пришлось препарировать поросенка для лабораторной работы по биологии, и парень знал, что на следующий год в медколледже Джоди будет заниматься тем же самым с человеческими трупами. Странно, какие приходят порой на ум ассоциации. Лунный свет отразился от лица девушки.

Необъятные количества обыденного насилия вплетены в неестественный, но крайне похожий на наш мир, в котором живут как обычные люди, создающие массовость, так и герои, которым приходится сталкиваться с демонами: как своими, так и случайно появившимися. Людские желания в угоду греховности порождают сюрреалистические сюжеты в дверях университета. Обыденность смерти простота ее принятия окружающими накладывает серьезный отпечаток на сюжет.

Чаще всего, держа Калеба на коленях перед экраном старого телевизора, где крутили мультфильмы, сестра рассказывала о крысах. О том, как они обгладывали бедра беспризорных детей и выедали глаза валяющимся в беспамятстве бездомным. О том, как порой эти твари могли прогрызть еще живому человеку горло и втиснуться в дыру. Но были и другие случаи. Как-то раз сестра пыталась впихнуть кишки в живот какой-то девочки, подстреленной во время ограбления винного магазина на Джером-авеню. Однажды видела застрявшего вниз головой в унитазе младенца, утопленного собственной двенадцатилетней матерью. Один мужчина вышиб своей жене мозги из ружья за то, что та пережарила котлету. А еще сестра рассказала Калебу, что ее изнасиловали трое парней, затащив в зеленый фургон – после того, как она призналась им, что одно время хотела стать монахиней.

Книгу стоит рассматривать как работу в нескольких жанрах: тут есть и детективный состав, касающийся как раскрытия бездоказательного убийства, так и поиска улик, несвязанных с ним; мистический состав, которой сквозит каждый абзац; религиозный состав, который смог отыскаться благодаря сноскам; черная комедия, которая позволяет не только ужасаться насилию, но и смеяться над жестокостью. При достаточно камерной истории, в книге намешано очень много различных тем, которые перекликаясь и создают ощущение «неправильности» происходящего. На удивление, именно эта мешанина и завлекает.

- Ты страдаешь от невротических стигматов, - произнесла деканша таким голосом, будто все еще рассчитывала заманить в постель. Сможет ли что-нибудь когда-нибудь стереть это надменно-страстное выражение с ее лица? – Примечательно, что ты довел свой комплекс мученика до крайности. Ее язык скользнул по выпирающим клыкам, пальцы прошлись по бедру. Калеб понимал, что Кларе бы тоже хотелось, чтобы они пролили на нее кровь.

В одной из сносок от переводчика промелькнула фраза «как вы уже поняли, книга…» - не кривя душой – мы этого совсем не поняли. Десятки отсылок, появляющиеся стигматы, мученическая роль главного героя, которому нравится неосознанно истязать себя – уверены, автор закладывал в эти метафоры (аллюзии и любые другие умные термины) настолько много смысла, что обычные люди, которые не любят копаться в параллелях, а просто любят читать то, что написано, «пропустят» половину удовольствия, которое должен нести в себе этот роман.

- Нет, так что по утрам мы все равно будем вместе. – Хрипловатый разгоряченный голос девушки ласкал ухо, но в нем слышался и потаенный гнев – из-за Калебовой безынициативности. Они не занимались этим уже больше месяца. И Джоди хотела знать, почему, черт возьми, он не притаился за ее дверью, обезумев от похоти, сразу, как только вернулся в кампус. Но Калеб в принципе мало что делал, чтобы заставить девушку чувствовать себя нужной.

Еще одна новая серия от издательства «Феникс», в которой обещают выпускать хоррор: помня прошлую, в которой был издан «Странствующий цирк вампиров» Лаймона, интересно, через сколько книг закончится эта. Необычный для романов формат: книга больше похожа на тонкий артбук (большая иллюстрация на обложке подкрепляет), который оказался очень удобным. Хорошая печать, легкий вес, подходящая содержанию цветовая гамма, только на обычную полку не влезает и в транспорте много места занимает. Но книга красивая, не отнять.

Дом профессора Йоквера, подобно хозяину, стоял с таким пренебрежением, что вызывал гнев одним своим видом. Сочащееся из него зло казалось почти осязаемым. Свет луны в призме этой скверны преломлялся во что-то принципиально иное. Ветви больных деревьев изгибались карциноидными фракталами: они торчали, как изогнутые копья, пронзая небо, цепляясь за разбитые, забитые снегом водосточные желоба и внахлест ложась на крышу, богатую на положенную вкривь-вкось черепицу. Лужайка представляла собой коллекцию из оврагов и канав, отличное место для сокрытия тел. Даже снег казался ненастоящим – слишком много оттенков отличало его от белого. Дом был ужасен, но это не имело большого значения.

История Пиккирилли эмоционально вас выжмет и под конец книги вы будете истощены. Еще одна книга, после которой захочется окунуться в самый дешевый женский роман, где все до ужаса просто и похабно – очиститься от тягучего, грязного послевкусия прочитанного сюжета. Даже такого неподготовленного и не следящего за междустрочием читателя книга выжала и выплюнула. Прочитать роман определенно стоит – это интересно, непонятно, а с такими габаритами, еще и вполне удобно. Вот только надо ли оно вам?

Джоди верила, что должна быть целеустремленной, если хочет иметь шанс избежать участи нищего белого отребья, поглотившей остальных членов ее семьи. Два брата и две сестры, все младше Джоди, уже обзавелись собственными семьями, прирастающими, точно снежный ком: с детьми, на чье содержание не было денег, бесконечными судимостями за наркоторговлю, проституцию и пальбу по собакам, парочкой умственно отсталых младенцев, никогда не получавших должного ухода, в котором так нуждались. Ее брата Джонни шесть раз резали ножом, дважды в него стреляли, но парень все еще угонял машины – будто и не удаляли половину тонкой кишки этому молодчику. Второй брат, Рассел, был домушником, он любил карабкаться по водосточным трубам и шпалерам по ночам – подсматривать за ужинающими семейками, будто за каким-нибудь сраным ситкомом. Рассела уже пять или шесть раз арестовывали, но полиция не могла упечь его надолго, потому что тот никогда не крал ничего дороже пятидесяти баксов. В основном – копилки, женские трусики, радиочасы, старые черно-белые фотографии и любые выпуски «Ридерз Дайджест», который только попадались под руку. Калеб прекрасно понимал, что братец Рассел – скорее фетишист, нежели воришка.