29.01.2025
Все обзоры книгОднажды, когда я учился в старшей школе, я подобрал в больнице одну книгу. Она называлась «Книга жизни с болезнью». Это был дневник, который тайно вела моя одноклассница Сакура Ямаути. И в нём она написала, что и-за заболевания поджелудочной железы жить ей осталось недолго…
Прошлой ночью, после того как я уснул, в соседней префектуре было совершено убийство. Похоже, орудовал какой-то психопат, и с утра, разумеется, о происшествии вещали по всем телеканалам. Я ожидал, что в школе, несмотря на начавшийся период экзаменов, оно также окажется в центре внимания, но по крайней мере в моём классе этого не случилось. Впрочем, и не экзамены стали темой дня. То, о чём возбуждённо шептались мои одноклассники, не сулило мне ничего хорошего. Иными словами, они бились над загадкой: почему заводная и жизнерадостная девушка, всеобщая любимица, ходила в выходной в кафе с самым неприметным и угрюмым парнем в классе? Мне и самому хотелось узнать ответ, если таковой существовал, но, поскольку я, как обычно, старательно уклонялся от общения с одноклассниками, случая спросить мне не представилось.
Данная книга максимально не похожа на все, что мы читаем обычно. Она была вытянута из стопки на столе (то большой заказ у издательства), который разгребается быстрее чем мы рассчитывали, благодаря размерам книг. Взяли мы ее из-за интригующего названия, которое могло подойти какой-нибудь легкой brutal death/grind группе, воспевающей в своих песнях школьную любовь. С названием мы, конечно же, прокололись, но вот книга вызвала неожиданный отклик в душе – поэтому и решили написать данную статью.
Возможно, она права. К моей досаде, её заявление прозвучало вполне убедительно. Сакура в ближайшем будущем умрёт, и точно так же когда-нибудь обязательно умру я. Когда именно – не знаю, но этого не избежать. Может, даже раньше неё. Словам человека, осознавшего приближение смерти, и правда присуща своеобразная глубина. Я чуть больше зауважал девушку, шагнувшую рядом со мной. Ей, разумеется, от моего уважения были ни тепло ни холодно. Обожателей у неё хватало с избытком – куда ещё обращать внимание на таких, как я. В доказательство тому бежавший нам навстречу от школьных ворот парень в футбольной форме, завидев идущую Сакуру, буквально расцвёл.
Повседневная жизнь школьников: уроки, кружки, фестивали, клубы, а также любовь и попытки обрести осознание своей «взрослости» - ключевые темы, встречаемые нами. Наша начитанность современной японская прозы, когда-то давно началась (и закончилась) на нескольких книгах двух авторов с одной фамилией. Они привлекали своей «странностью», которую тиражировали и рекламировали на ряду с потусторонним миром богов одного французского писателя, пик выпуска которого приходился на эти же годы. Поэтому короткий роман с розовым оттенком на обложке мы взяли скорее просто так, чем по желанию разобраться с ней.
В понедельник, когда я пришёл в школу, оказалось, что о нашей с ней поездке разузнал весь класс. Не знаю, есть ли тут какая-то связь, но свою сменную обувь я обнаружил в мусорном ведре. Сомневаюсь, что по рассеянности выбросил её туда сам.
Как мы заметили, японские авторы любят писать о повседневности, но не любят обычных персонажей: в каждой работе у главного героя (и иногда его подельников) обязательно должен присутствовать социальный или психологический (а лучше оба) изъян, на основе которого к нему приставят полную противоположность и начнут наблюдать, к чему может прийти их противостояние. Обычно все заканчивается хорошо: любовь побеждает, чувства открываются, все счастливы, радуги, единороги – когда читаешь маленький двухсотстраничный роман не стоит ожидать затягивания конфликтов; но чтение поджелудочной может стать серьезным эмоциональным ударом для неподготовленного читателя.
Я не имел склонность обижать намеренно. Мне действительно искренне хотелось разобраться, почему она проводит немногие оставшиеся дни со мной. Казалось бы, последние часы жизни разумней разделить с тем, кому она гораздо дороже. Редкое для меня проявление заботы и сочувствия.
Аннотация книги (в кои-то веки адекватная и информативная) описывает основную завязку сюжета без прикрас. Читатель предварительно готовится к тому, что в книге не будет счастливого конца, хотя бы потому что девочка серьезно больна, а медицинское чудо если случится, то книга сразу перейдет в разряд фантастики. Принятие читателем волшебного выздоровления – это не та эмоция, на которую рассчитывает автор. Как бы ни казалось – это серьезная книга, с серьезными проблемами.
Когда мы зашли внутрь, я наконец-то пожалел, что за ней увязался. Однако понимал, что обижаться на неё было бы нелепо. Сам виноват. Сказалось отсутствие опыта: я избегал общения с людьми, меня никуда не приглашали, и потому я не почуял подвоха. Откуда мне знать, что, когда имеешь дело с другим человеком, его планы подчас идут вразрез с твоими намерениями и обнаруживается это слишком поздно? Назовём это так: мне недоставало навыков антикризисного управления.
Интересные литературные ходы придают чтению еще больше остроты. Почему имя главного героя постоянно скрыто? – может для упрощения ассоциирования себя с ним? – так мы считали, пока не дочитали до конца. Почему они не могут сказать то, что на душе? – не эти ли вопросы мы задаем себе, когда смотрим на кого-либо со стороны? Стоит вспомнить себя в их возрасте и некая волна воспоминаний, о которых стыдно рассказать, но приятно вспомнить, накроет с головой. А ведь в романе есть еще и Сакура – одна из отличительных особенностей почти всех японских произведений.
«Отличный погожий денёк, чтобы умереть», - послышалось тихое бормотание, но я понятия не имел, какого ответа от меня ждут, и пока что решил прибегнуть к самому действенному способу обращения с этой девушкой: «ноль внимания». Это как с дикими зверями – нельзя смотреть ей в глаза.
В любом случае – эта история любви. Странной, неловкой, ранней, но искренней любви, с которой приходится столкнуться в самый неприятный, но значимый момент времени двух противоположностей. Вроде и читаешь серьезные думы младшеклассника, на которые твой мозг не стал бы поворачиваться и обращать внимания: о социальных проблемах, о необоснованной нужде быть социализированным; но в какой-то момент его думы разбавляет крайне жизнерадостная особа. Особа, готовящаяся к смерти. Осознание влюбленности к человеку, у которого определен срок годности – опорная балка, удерживающая фундамент сюжета, который встречается в мировой литературе.
Вот как это называется? Я щажу чувства больной, а она отмахивается от моей заботы и разбивает её вдребезги. Не понимая, что у неё на уме, я изучала лицо одноклассницы. Она расплылась в улыбке и уселась на диван рядом со мной.
Читатель может не уследить за моментом, когда погрузится в историю и в нем начнут бороться два чувства: желание перевернуть страницу (узнать, что будет дальше) и нежелание идти в будущее (опасность столкнуться с финалом). Некоторые литературные формы напоминают школьное сочинение, когда многоточие должно передавать театральную паузу, а перечисление, начинающееся с одной фразы, может занять целую страницу. К концу книги перестаешь обращать на них внимание, как и на любую грамматику.
Я задумался, что же мне делать дальше. Поскольку я первым нанёс ему рану, его нападение можно было назвать необходимой самообороной – возможно, несколько вышедшей за разумные пределы, но я не знал, насколько сильно его оскорбил. Поэтому вариант встать и дать сдачи показался мне сомнительным. Пыл старосты, похоже, ещё не угас. Хорошо бы нашёлся способ его успокоить, но одно неверное слово – да что там, даже сплошь верные слова могли подлить масла в огонь. Ведь, без сомнения, именно я заставил его перейти черту, за которой взыграли чувства. Я смотрел на него. И мне начало казаться, что он гораздо достойней меня. Уверен, он на самом деле любил Сакуру. Он открылся ей, хотел проводить время с ней вместе, разве что немного промахнулся с подходом – а точнее, крупно ошибся.
В «Поджелудочной» будет важный момент. Момент, которого читатель ожидал с самого начала книги. Но автор преподнесет его так, что мы, как любители пощекотать себе нервы, еле-еле сдержались, чтобы не дать волю эмоциям (мы говорим о мужской половине нашей команды – женская слишком черствая). Финальный штрих истории, при учете, что мы были скорее раздосадованы книгой, нежели чего-то ожидали, заставят вас содрогнуться. Не исключаем, что такие приемы в японской литературе частое явление, но похожая по ситуации «Ты сияешь лунной ночью», которую мы читали после «Поджелудочной», не смогла нас зацепить.
- Кого-то заметить, кото-то полюбить, кого-то возненавидеть; весело проводить с кем-то время и унывать, проводя с кем-то время; подержаться с кем-то за руки, с кем-то обняться, с кем-то разминуться. Это и значит жить. Когда кругом никого, ты не понимаешь, что существуешь. Я одних люблю, но других ненавижу, с одними мне весело, но другие нагоняют на меня тоску, и, по-моему, все эти отношения и доказывают, что это живу я, а не кто-то другой. У меня есть душа, потому что меня окружают люди. У меня есть тело, потому что они могут меня коснуться. Так я создана и потому сейчас живу. Пока ещё живу. Поэтому для людей есть смысл жить. Сейчас, по собственному выбору, - как мы с тобой.
Розоватая матовая обложка, скрывающаяся за яркой суперобложкой, придает шарм книге: давно мы не держали в руках что-то розовое. Судить по качеству перевода нам не с чем, но странный подбор слов или целых выражений изредка ставил нас в тупик. По редактуре придирка только к гуляющим пробелам в диалогах – из-за компактного формата книги и небольшого количества текста на странице, такие мелочи бросаются в глаза. В любом случае, издание качественное и очень важный для нас критерий – его можно уместить на маленькую полку книжного шкафа – ту самую, постоянно пустующую из-за стандартных книжных габаритов.
Оказалось, медицина добилась определённых успехов. Большего сказать не смогу: в деталях я не разбираюсь и углубляться в них не хочу. Но по меньшей мере достижения медицины позволяли девушке, которой смертельная болезнь оставила меньше года жизни, проводить свои дни так, что о её недуге никто не догадывался. Иначе говоря, человек получал возможность дольше жить по-человечески. Больные, но по-прежнему активные люди представлялись мне чуть ли не роботами, но для тех, кто страдал от тяжёлых заболеваний, мои впечатления ничего не значили. Вот и она не забивала себе голову всякой ерундой, а пользовалась благами медицины по полной. А то, что о её болезни проведал какой-то там одноклассник, - не более чем результат невезения и собственной безалаберности.
Натренированные социальными и культурными особенностями японских произведений читатели, скорее всего назовут роман «добротным». На нас же он произвел неизгладимое впечатление в меньшей степени по истории, в большей по эмоциям. Мы рыдали как дети и остались в восторге от данного романа (хоть и маленького), на который у нас ушло два вечера. Мы хотели передохнуть от привычного хоррора – у нас получилось. Лучшей характеристикой может служить то, что после прочтения «Хочу съесть твою поджелудочную» мы скупили все книги автора, которые были в продаже. Вдруг, они тоже найдут у нас отклик?
Она явно была не в себе. Обычно она болтала обо всём на свете, словно тем самым зарабатывая на жизнь, но сегодня не произносила ни одного лишнего слова. «Что же с ней случилось?» - думал я, а в душе зрел йогурт из любопытства с беспокойством.
29.01.2025
Все обзоры книг