Mira Grant – Alien: Echo – 2019

- Да, я вижу эту дыру. Уверена – охрана среагировала быстро. – Я лгала. – Уверена, им удалось прогнать этих тварей с минимальными потерями. – Бессовестно лгала. – Они никак не могли одним махом захватить колонию.

Очередной роман по вселенной «Чужих» не может тягаться даже с новелизациями фильмов. В нем нет хоть сколько известного автора (даже просто автора, засветившегося в сборниках рассказов или фанфиках по вселенной), в нем нет адекватного, завораживающего, удерживающего читателя стиля, и он позиционируется как роман для подростков. В этот миг, когда серьезного, именитого злодея впихивают во второсортную писанину, которая идет на печать (а не остается на форумах или в ЖЖ) и уходит на продажу в магазины – этот миг можно считать большим разочарованием. Как во франшизе в целом, так и в людях, которые раздают права во все стороны: главное – прибыль.

Когда я ворчу – а ворчу я, увы, почти каждый день, ибо больше здесь заняться нечем, - Виола пускается в пространные рассуждения о социальном дрейфе, переоценке взглядов на самые обыденные вещи и о том, как через несколько поколений на Загрее для сигналов тревоги будут использовать какой-нибудь другой цвет, так как оранжевый совершенно перестанет привлекать человеческое внимание. Тогда уж наверняка весь корпоративный дизайн с ног на голову встанет.

Роман «Эхо» повествует о новой планете – Загрея. Загрея хорошо сравнивается с «Яростью»: описан небольшой кусок планеты, упомянуты флора и фауна и действие происходит на очень маленькой локации. По таким простым, скудным, минимальным критериям, планета Загрея проигрывает планете-тюрьме. Описание мира ограничивается пятью видами монстров, обитающих на планете, десятком цветов и растений и домом семьи ксенобиологов, являющихся главными героями книги. Колония (на наш взгляд – это главная достопримечательность во вселенной Чужих и описание быта колонистов не должно ограничиваться короткими вбросами скудной информации) номинально присутствует в романе, но очень быстро приходит в негодность. Читателю не дают информации, позволяющей визуализировать и представить, как она могла выглядеть.

Никто не придет, чтобы нас спасти: ни испуганные неумехи-колонисты, ни мои родители, ни какой-нибудь волшебник. Корпорации плевать на участь Загрея, не то уже выслали бы нам на помощь военных. Либо мы разрулим все сами, либо поминай как звали.

Все действие крутится вокруг двух сестер. Одна здоровая, вторая болеет от неясного вируса, который лучшие умы Вселенной не смогли расшифровать. Автор шифрует в тексте послания читателю и Оливии (здоровой сестре), которые подталкивают крепчающий мозг молодых читателей, заставляют учиться использовать серое вещество или применять методы научной дедукции, чтобы получить полную картину происходящего в семье исследователей. Во время прочтения книги мы не обратили внимание на эти явные «красные указатели» и не были особо раздосадованы добравшись до конца повествования, где все рассказывают и расставляют по полочкам (для тех, кто не захотел включать логику и просто надеялся на добротный книжный боевик, читающийся быстро и не оставляющий после себя никакой информации).

«Ножи, которые вышли на охоту» - снова вспомнила я последние слова жителя поселка. Черт, как же точно сказано! Сами очертания твари – от извилистого изгиба позвоночника до острых когтей и длинного хвоста – так и кричали: перед нами идеальная машина для убийства. Я начала задыхаться, но я не могла отвести взгляд от монстра, надвигавшегося на нас. Как же он прекрасен! Красивый и жуткий одновременно. Смерть, отлитая в изящных формах. Хотелось достать блокнот и зарисовать чудовище во всех подробностях, чтобы потом, на досуге, досконально изучить.

Дедукция и тонкие сюжетные ходы миновали нас (наверное, как и большинство читателей), но на этот случай уважаемая Мира Грант (она же Шеннон Макгвайр): аниматор, автор множества рассказов, одновременно работающая чуть ли не над семью книгами, музыкант, художник (крайне разносторонняя и плодовитая личность) предлагает читателю окунуться в атмосферу вселенского ужаса и страха. Обидно, но мы сейчас не о ксеноморфе, а о чистом, плотском, духовном чувстве – любви. Любви шестнадцатилетнего подростка в колонии, на задворках вселенной; месте, куда корабли корпорации долетают по обещанию. Любви Оливии к дочери начальника колонии Коре.

Мне плевать, что говорила Виола о статистике подростковой любви. Мне все равно, что она звала мое чувство «щенячьей нежностью» и смеялась над моими неуклюжими попытками убедить Кору, что я буду для нее лучшей подругой и обозримой Вселенной. Кора красива, умна – такого счастья я не заслуживаю, - а еще… А еще она сейчас позвонит в дверь, а я – голая, в душе, с мылом в волосах.

Толерантная составляющая нынешнего художественного мира начинает граничить с бредом. С какой-то частью можно мириться, какая-то часть логично вписывается в повествование или сюжет и не выделяется, не вызывает отторжение. Писатель на то и писатель – его задача гармонично вплести в сюжет любой изыск, любую даже самую глупую идею. Но с идеей наличия в колонии, где живут и существуют два с половиной калеки, шестнадцатилетней девочки, которая не любит мальчиков, нам тяжело свыкнуться. В любой колонии люди – это ресурс. Ресурс должен вырабатываться и производить потомство. О каком расширении колонии и увеличении популяции населения может идти речь на Загрее?

Ох, простите меня, загрейские зверушки, но когда тебе в спину так и дышит черная блестящая зубастая смерть, мало думаешь о том, как бы ненароком не раздавить белку-сопелку.

Любви двух девочек в романе уделяется значительно больше внимания, чем всем особям ксеноморфов. Прикосновения, поцелуи, постоянное желание «трогать эту кудряшки» занимает пятую (если не больше) часть всего повествования романа. Ксеноморфы в романе нужны только в роли жнецов, которые выкосят всю колонию, оставив и заставив влюбленных (и больную сестру) спасаться и пытаться выжить. Фантазия Миры не остановилась на скрещивании девочек. Любой роман о Чужом должен либо использовать знакомых персонажей и локации, либо привнести что-то новое во франшизу. Как Кэмерон познакомил нас с ксеноматкой, так и Грант решила спарить ксеноморфа с большим червем (у которого в месте, обычно именуемом головой, находится клюв, как у попугая) и представила получившееся существо как самого страшного хищника, которого можно вообразить на этой планете. Червеклювоксеноморф.

- Ну, начнем с того, что львиные черви – уроженцы Загрея, а люди – нет. А у ваших принято ставить здешнюю природу выше интересов людей. Так что наши родители жутко гордились бы, если б мы накормили собой местную животину.

Мы бы могли простить все эти недочеты будь они маленькими и незначительными, но история Чужого, в которой почти нет Чужого и всего, что с ним связывает – это провал. В любом рассказе в сборнике «Охота на жуков» больше Чужого, чем во всем этом романе. Ну и сама история, которая набрала «лучшее» из всех фильмов, так и не смогла стать чем-то вменяемым и адекватным. Сильные женские персонажи (Рипли как идеал персонажа для романа) разбиваются головой о предательски неправильное строение предложений, андроиды, которые должны быть едкими и умеющие приструнить человека одним словом (привет, Бишоп) здесь предстают абстрактным плевком в годы работ Питера Вейланда. Весь роман – одна большая насмешка, а никакая не дань уважения прекрасной вселенной.

Она – как один из маминых тепличных цветов: идеально красивая и совершенно непригодная для жизни за пределами лаборатории.

Как и все остальные книги серии, «Эхо» вышло в издательстве АСТ, которое мы боготворим за работу над романами, которые непонятно для чего издаются. Две тысячи экземпляров вот этой писанины, где предложения не несут смысл, который в них заложен, где слова в предложениях подбираются не по смысловому значению, а для удобства верстки. Может быть, роман мог стать другим, будь он лучше подготовлен к печати – может быть, подсознательно, вопиющие ошибки текста не могли пробиться сквозь память о учебниках русского языка? Может быть именно невозможность прочувствовать этот глубокий любовный роман огрубевшим и черствым сердцем не позволила нам насладиться этим произведением?

Я кричала и не могла остановиться, пытаясь вырваться. Лямки впивались под мышками яростно, жгуче – прочность ткани в одну секунду из достоинства превратилась в ужасный изъян.

Если каждое «может быть» исправить и подлатать наше израненное сердечко, роман «Чужой: Эхо» не станет лучше. Невозможно говорить хорошо о том, где найти хорошее не получается. В этой куче компоста не найти благоухающую розу. С качеством издания (помимо вышеперечисленного есть еще газетная бумага, которая рвется от одного взгляда) и сюжетным наполнением данная книга больше подходит как подпорка для ножки стола или недешевый розжиг для костра. Такие книги не должны появляться и издаваться. Почитайте Мейберри и Риггза – у них подростковая литература получается значительно лучше.

Все здесь – и мягкие матрасы, и подушки – напоминало Виоле о том, что она больна. И более того – о том, что нет никакой генной терапии, нет настоящего лечения; ее страдания можно только в известной степени облегчить, но не прекратить.