Kelli Owen – Six Days - 2010

И вот теперь, в этом жутком подвале, тьма была другой, а запах – тем же. В нем тревога сплеталась со страхом неизвестности.

Тема похищений довольно часто обыгрывается в психологических триллерах: жертва (обычно это девушка) предоставлена самой себе, своим мыслям, страхам, попыткам осознать свою силу, вспомнить школьные уроки ОБЖ и что делать в экстренных ситуациях. Далеко не всегда девушки оказываются беспомощными и часто могут противостоять похитителю или на худой конец обрести азы выживания и не быть безвольными овечками, с которыми предстоит развлечение.

Иногда люди верили: если они будут вести себя как подростки, совершать безумства, то смогут удержать юность, отогнать старость, забыть о неизбежном. Кризис среднего возраста назывался так оттого, что обрушивался на человека неожиданно. Он не был мифом или сказкой. Но если спросить любого ребенка на планете, сколько это – «старость», девять из десяти назовут один и тот же возраст. Тридцать лет. Для каждого человека, которому еще не исполнилось тринадцати, тридцать – это начало конца.

В «Шести днях» Келли Оуэн главная героиня оказывается в кромешной тьме – этот ход нам очень понравился. Почти все шесть дней она будет представлена своим мыслям и тактильным ощущениям, что является неплохой психологической пыткой, которая разрушает волю к жизни и убивает способность бороться. Нестандартность условной тюрьмы, до финала непонятно чем являющейся добавляет значимую монетку в копилку романа. К концу копилка будет наполнена множеством нестандартных ходов, и могла бы быть заполненной до краев, если бы не финал.

Я ослепла. Эта мысль орала в мозгу, как сирена, пока глаза Дженни метались туда-сюда, расфокусированные, словно в фазе быстрого сна. Ее взгляду не за что было зацепиться, и она застонала от страха, который пыталась сдержать. Ослепла? Она помахала руками перед лицом. Похоже, темнота была относительной – Дженни различала контуры и тени, различала нечто.

Далеко не всегда мы обращаем внимание какой по счету роман у автора мы читаем. Книга может быть интересной, будучи первым большим творением автора, а может в изобилии обрасти шаблонными ситуациями и хоррор-клише, являясь далеко не первой работой. В случае Келли, в предисловии небезызвестный автор книг указывает на дебютность романа. Интригующее вступление и хвалебный отзыв подогревают интерес. После этого у читателя остается только два пути – либо согласится и признать роман отличным, либо попытаться разнести его в пух и прах.

Единственное чувство, которое осталось с Дженни, – обоняние. Ее окружал запах смерти. Увядавший октябрь дышал ей в лицо влагой опавших листьев и стылым воздухом. Запах свежевскопанной земли поднимался из-под искусственного газона, скрывавшего ее от глаз. Дженни чувствовала, как под ним копошились личинки и черви. Она знала, что комья красной глины, вроде той, с которой она играла на заднем дворе, пропитывают влагой холм у отверстой могилы.

Развитие сюжета романа будет идти рука об руку со страхом, отчаянием и паническими атаками героини. В патовой ситуации человеческий мозг будет пытаться абстрагироваться от критической ситуации и будет вырабатывать воспоминания, в которые можно окунуться, забыться. Трактовка воспоминаний и выходные эмоции могут быть неожиданными для хозяйки: могут приблизить экзистенциальный вариант депрессии, а могут напомнить кулинарный курс по выживанию, как говорится, «из земли и палок». В моменты опасности или неотвратимого ожидания расправы мозг может начать издеваться над хозяином, отметая разумные идеи, продвигая бессмысленность любого действия и решения.

Жертвы из многочисленных фильмов кричали в ее мозгу. Невезучие герои из бесконечного потока триллеров молили обратить на них внимание. Полное одиночество, отсутствие еды, вещей или элементарных удобств заставило ее принять возможную правду. Если ее держат здесь не для того, что выпустить, то зачем?

Размышления жертвы о том, кто мог с ней поступить подобным образом Келли не выпячивает, а скрывает в эмоциональном потоке воспоминаний о ребенке и муже. Во многих воспоминаниях есть скрытый подтекст, на который читатель будет обращать внимание, строя свои предположения о причастности или деепричастности тех или иных лиц – в отличие от героини, чьи силы будут уходить на попытки спасения, а разум на просчет процентного шанса выживания в сложнопрогнозируемой ситуации. Излюбленное нами «бессвязное мочилово», где не объясняется ровным счетом ничего – кто это сделал, зачем, оправдание мотивации и подобное – в «Шести днях» будет присутствовать, но изощренно.

Она думала о каждом фильме или книге, в которых фигурировали пленницы. Они никогда не заканчивались хорошо, и Дженни верила, что так случалось из-за сделанного женщинами выбора. Когда нужно было кричать, они плакали. Когда нужно было бежать – замирали на месте. Когда нужно было нападать – прятались. Ради сюжета или драматического эффекта они всегда делали что-то не то. Даже мужчины в подобных ситуациях становились жертвами, оказавшимися не в то время и не в том месте.

Книга очень кинематографична: флешбеки представляются белым мерцанием (как в излюбленных картинах 80-х и 90-х), последовательность действий, боли, поступков в кромешной тьме представляется читателю как «вид от третьего лица», а финал, его эмоциональная подоплека, вся боль, потуги и необъяснимые страдания можно рассматривать как творение Братьев Коэн, с операторской работой из «Старикам здесь не место». Шесть дней в темноте пролетят незаметно и быстро, как и книга, в которой героине приходится спать. Отсутствие биологических ориентиров, невозможность выбрать точку отсчета и общий страх от ситуации только усугубят и без того не самое радужное времяпрепровождения.

Долгий вдох сменился дикими, нечеловеческим воплями. Она кричала, пока не охрипла. Звук наполнил маленький коридор и выплеснулся в огромную комнату позади, отражаясь от стен и нарастая, затмевая все прежние шумы. Дженни пинала землю в проеме, била по ней кулаками так, что в лицо летели облачка песка. Растопырила пальцы и, зачерпнув пригоршню грязной раскрыла ладонь, будто хотела ее рассмотреть, в отчаянии спиной прислонилась к неожиданно возникшей на пути преграде.

Пока часы будут отсчитывать шесть дней, героиня будет представать в различных состояниях перед читателями. Келли не боится окунуть женщину в еще более глубокую и зыбкую трясину, помимо ее явного состояния: героиню можно будет увидеть и любящей матерью, и примерной женой и счастливой обладательницей бумаг по судебному процессу – неспешно, как глаза привыкают ко тьме, так и читатель будет углубляться в странности жизни Дженни, которые (возможно) привели ее к этому испытанию.

Вина и ненависть превратились в смертельный ад, в считанные мгновения отравивший ее кровь. Чувство вины заставило идти вперед, к ванне, а иррациональный гнев исказил реальность. Ненависть к ребенку обратилась в ненависть к самой себе, и Дженни наказала себя. Когда кровь смешивалась с мыльной водой, она думала о детях, которых у нее никогда не будет. И о сыне, которого она бросила.

Качество книги, ожидаемо и обыденно, на высоте: твердая обложка с интересной картинкой, до омерзения белые листы, которые выглядят как насмешка над героиней, находящейся во тьме, матовость и глубокие черные в остальных местах – фирменная особенность издательства Полтергейст Пресс – как нельзя лучше встанут на полку с остальными книгами издательства. Перевод и редактура на высоте: придраться нам не к чему.

Дамбу прорвало. Дженни рыдала, пока во рту не пересохло, глаза не превратились в опухшие щелочки, а горло – не заныло как у подростка после концерта AC/DC.

У Оуэн, которая занималась больше написанием статей и посещениями разнообразных конвенций получилось создать сильный, притягательный роман (в отличие от Джонатана Симса, чей роман не сказать, что максимально плох, но мог быть значительно лучше), в котором возможности по спасению героини неясны, тем самым захватывая читателя, держа его в темноте до последних страниц. Определенно хороший дебют, с парочкой придирок на наш вкус. Но наше отношение к книге не может быть только восторженным – понятие идеального романа сложноприменимо к жанру ужасов. Зато назвать с пару десятков отвратительных романов – это мы можем.

Дженни метнулась вперед со скоростью гадюки и схватила высокую девочку за волосы. Уложенные лаком прядки на ощупь оказались твердыми и острыми, когда Дженни намотала их на запястье. Она со всей силы дернула, отводя руку назад, прямо к металлическому каркасу. И Хейди, не успевшая прийти в себя от неожиданной атаки, рухнула на колени, впечатавшись лицом в металл. Громкий треск, с которым ее лицо врезалось в перекладину, напугал всех, кто его слышал.